Человек показал спину, блестевшую, точно кровельное железо, исчез, громко хлопнул дверью, а Марья Ивановна Никонова, отклеивая
мокрое пальто с плеч своих, оживленно говорила...
Никто не отозвался. Егорушке стало невыносимо душно и неудобно лежать. Он встал, оделся и вышел из избы. Уже наступило утро. Небо было пасмурно, но дождя уже не было. Дрожа и кутаясь в
мокрое пальто, Егорушка прошелся по грязному двору, прислушался к тишине; на глаза ему попался маленький хлевок с камышовой, наполовину открытой дверкой. Он заглянул в этот хлевок, вошел в него и сел в темном углу на кизяк…
Неточные совпадения
За углом, на тумбе, сидел, вздрагивая всем телом, качаясь и тихонько всхлипывая, маленький, толстый старичок с рыжеватой бородкой, в
пальто, измазанном грязью; старичка с боков поддерживали двое: постовой полицейский и человек в котелке, сдвинутом на затылок; лицо этого человека было надуто, глаза изумленно вытаращены, он прилаживал
мокрую, измятую фуражку на голову старика и шипел, взвизгивал...
Оформилась она не скоро, в один из ненастных дней не очень ласкового лета. Клим лежал на постели, кутаясь в жидкое одеяло, набросив сверх его
пальто. Хлестал по гулким крышам сердитый дождь, гремел гром, сотрясая здание гостиницы, в щели окон свистел и фыркал
мокрый ветер. В трех местах с потолка на пол равномерно падали тяжелые капли воды, от которой исходил запах клеевой краски и болотной гнили.
Весь день все просидели, как
мокрые куры, рано разошлись и легли спать. В десять часов вечера все умолкло в доме. Между тем дождь перестал, Райский надел
пальто, пошел пройтись около дома. Ворота были заперты, на улице стояла непроходимая грязь, и Райский пошел в сад.
Сановитый и представительный швейцар с молчаливым презрением принял мое
мокрое верхнее
пальто с большим изъяном по части подкладки и молча ткнул пальцем куда-то наверх.
С
мокрою от снега головой и запыхавшись, я прибежал в лакейскую и тотчас же сбросил фрак, надел пиджак и
пальто и вынес свой чемодан в переднюю. Бежать! Но, прежде чем уйти, я поскорее сел и стал писать Орлову.
— Да не грязни же меня!.. — закричал Никита Федорыч. — Скинь
пальто да сюртук… Посмотри на себя, полюбуйся, весь в глине…
мокрый, грязный — юша юшей. Где это тебя угораздило?
Ноги мои гнутся от наслаждения, которое я чувствую, и я, чтобы не упасть, хватаю отца за рукав и припадаю к его
мокрому летнему
пальто. Отец дрожит и жмется. Ему холодно…
Шел дождь, ветер бурными порывами дул с моря. На проспекте было пустынно,
мокрые панели блестели под фонарями масленым блеском. Андрей Иванович быстро шагал, распахнув
пальто навстречу ветру.
А у самой
пальто насквозь все
мокрое. С отвращением выпил стакан чаю, залег к себе на постель — мы там в избе пьянствовали, обнимались, пели эту гнусную песню...
Не дожидаясь позволения, он встряхнул
мокрый салоп и растянул его по скамье, мехом вверх, подобрал разбросанные платки и шали, положил у изголовья свернутое в трубку
пальто, и всё это молча, с выражением подобострастного благоговения на лице, как будто возился не с женскими тряпками, а с осколками освященных сосудов. Во всей его фигуре было что-то виноватое, конфузливое, точно в присутствии слабого существа он стыдился своего роста и силы…